Позиция философского оптимизма такова: если вещи несовершенны, то их, как минимум, можно привести в порядок. И это не подчиняется чему-то невидимому, нисходящему сверху, а зависит только от нас, от наших усилий, наших рук, наших мыслей, представлений, оценок, нашей философской способности любить мудрость, не довольствуясь просто любовью, а стараясь становиться всё мудрее. Пессимизм и оптимизм не сводятся исключительно к психологии, где всё зависит от настроения или характера человека. Ментальные и духовные факторы также влияют на формирование жизненной позиции в оптимистическом либо пессимистическом ключе. Тот, чьи представления основываются на материализме, легко может прийти к пессимизму, потому что для него быть счастливым означает владеть конкретными вещами, которые, будучи материальными, не вечны, преходящи. Важно что-то иметь, но, когда уже обладаешь желаемым, появляется страх потерять это, внутреннее отчаяние: ведь приобретённое может тут же ускользнуть из рук. Мы даже не успеваем насладиться тем, что имеем, так как постоянно задаём себе вопрос: а надолго ли? Желание обладать распространяется и на сферу чувств. Если мы любим человека, но любим его с тем же материалистическим подходом, то постоянно задаёмся вопросами: как сильно нас любят, как долго будут любить, всю ли жизнь?
Существует тенденция к пессимизму псевдоэзотерического характера, связанная с неправильно понятыми философскими идеями, пришедшими с Дальнего Востока. Очень часто в литературе встречается слово «карма»… Эта концепция, плохо интерпретированная, может породить пессимизм: все, что с нами происходит, — это «карма». Зачем что-то исправлять, какой смысл бороться, для чего подниматься над самим собой, если всё – «карма»?
Таким образом, вследствие искажения философских идей или духовных учений также можно поддаться пессимизму, который приводит к апатии, инерции, смерти при жизни. Мы убеждены, что в жизни никто не способен быть абсолютным оптимистом: все мы иногда страдаем, испытываем боль. Но нет и абсолютных пессимистов, потому что, несмотря ни на что, мы всё же продолжаем сражаться. Начнем с низшего, материального плана. При правильном восприятии материя может привести к оптимистическому взгляду на жизнь. Достаточно пристально, неравнодушно посмотреть вокруг, чтобы увидеть красоту и совершенство всего, что с заботой и вниманием создано во Вселенной, как бы мало мы о ней ни знали. Законы, управляющие материей, организуют её, а следовательно, превосходят. Материя отражает красоту. Хотя сама по себе материя темна, тяжела и тленна, она должна радовать сердце уже одним фактом присутствия в ней чего-то высшего, того, что её очищает, возвышает, того, что своим прикосновением порождает в ней красоту.
Перейдём на психический план. Все мы испытываем переживания, ощущаем боль. Восточная философия, которая, сама того не желая, породила пессимизм и материализм, на самом деле учила нас гораздо более важному: страдание, боль — это двигатель сознания. Без страданий мы не воспринимаем окружающей действительности, ничто нас не трогает. Боль и страдание – это не зло и не повод быть пессимистом. Их нужно рассматривать, по выражению стоиков, как школу жизни. Это означает воспринимать страдания как форму обучения, каждый раз выходить из испытаний омытыми и очищенными, убедившись, что способны, приобретая собственный опыт, после перенесенных страданий становиться немного лучше, чем раньше. Мы привыкли думать, что страдаем; мы жалуемся на жизнь, так как не всегда добиваемся всего, чего хотим.
Здесь есть два варианта. Если нечто жизненно важно, правильно, честно, благородно и мы убеждены, что это действительно необходимо, то мы добиваемся этого, делая всё возможное. А если горячо желаемое нами – лишь результат временного увлечения, если нам только кажется, что желание идёт из глубины души, то лучше от него отказаться. Нет потребности – нет страдания; нет ложных амбиций, которые нужно удовлетворять, – опять-таки нет страдания. Не так просто определить, глубоко ли, подлинно ли то, к чему мы стремимся. Необходимо спросить себя, насколько устойчива наша потребность, насколько глубоко внутри себя мы несём желание, стало ли оно частью нашего существа, подобно ли оно той жажде знания, мудрости, с которой мы просыпаемся и засыпаем… Если потребность сохраняется долго, значит, она исходит из души. Если же эта потребность – лишь каприз, прихоть, то достаточно не думать о ней, чтобы со временем желание пропало. Стало быть, боль и страдания, связанные с нашими амбициями, обучают и воспитывают, шлифуют нас, сглаживая те внешние потребности, которые не исходят из нашей сути.
Переходим на более высокий план: оптимизм в аспекте ментальном и рациональном. Такой оптимизм превращается в веру, в обоснованные и прочные убеждения, дающие смысл жизни, являющиеся опорой существования. Если, «приподнимая вуали», мы пытаемся постичь законы Природы, если действительно хотим понять происходящее вокруг нас, то, без сомнения, приходим к выводу, что всё имеет смысл, и этот смысл придаёт нам уверенность и стабильность.
Древние говорили, что знать – значит мочь, а мочь – это упражнять свою волю. Тот, кто имеет сильную волю и использует её для выполнения задач, пусть даже небольших, не может быть пессимистом. Невозможно быть пессимистом в области духа. Мы должны оставить в стороне все идеи, которые сталкиваются в нас как добро и зло, стараться избегать сосуществования в нас бога и дьявола, хорошего и плохого. Антагонистические ценности ведут борьбу внутри человека, превращая нас в наблюдателей, что приводит к сомнениям и страданиям, к постоянной неуверенности. Не существует бога и дьявола – есть только Бог. Нет добра и зла – есть добро. Дело в том, что добро может выражать себя столь разными способами, что иногда мы не в состоянии понять этого и в силу своего невежества называем его злом. Зла не существует, оно заключается в нашем невежестве. Зло означает незнание, неведение, непонимание; зло – это страдание, потому что необходимо чему-то научиться; зло — это боль, вызванная неспособностью понять, что сделан неверный шаг.
«Энтузиазм» – «en Theos», «Theos en», «Бог внутри», «Бог в человеке». Проявлять энтузиазм – значит чувствовать Божественное в себе, испытывать счастье, зная, что мы представляем собой нечто большее, чем скорлупа из материи, в которую мы погружены, ощущать гордость, осознавая себя частью того, что выше всех ограничений времени. Энтузиазм – это не пустой оптимизм, не поверхностная радость. Энтузиазм – это нечто внутреннее, исходящее из глубины души. Это то, что побуждает человека петь, молиться, любоваться Природой, искать Бога в листве деревьев, в полете птиц, в плывущих облаках. Прошлое свидетельствует, что история циклична; по забывчивости или небрежности мы воспроизводим те же самые ситуации, впадаем в те же ошибки или повторяем те же успехи, но всё же раз от разу, понемногу, мы растём. Оптимизм есть в настоящем, потому что свой энтузиазм мы выражаем не вчера и не завтра, а сегодня, здесь и сейчас, и проявляем его, невзирая на трудности, я бы даже сказала, благодаря им. Чему бы служил энтузиазм, зачем было бы проявлять надежность, волю и решительность, если бы на пути никогда не встречались препятствия? Тем более, что мы сталкиваемся с ними ежедневно, стоит только протянуть руку. Но, несмотря на это, и даже благодаря этому, мы остаёмся энтузиастами, так как корни Вселенной живут в человеке. Оптимизм есть и в будущем, но это не мечта или утопия, в которой можно укрыться. Нас не интересуют грёзы о лучшей жизни, уводящие от всего, что происходит в настоящем.Энтузиазм, оптимизм по отношению к будущему – это нечто совершенно иное. Это уверенность, которая есть сейчас, это реальный опыт, активное чувство, ясное и глубокое, которое омывает всё существо человека.
Быть энтузиастом – значит уже сейчас жить в будущем. Чувствовать, что новый и лучший мир, о котором мы столько раз говорили, – не что-то далекое и недоступное. Ясно и определенно ощущать, что этот мир, новый и лучший, отделен от нас лишь плотной вуалью, и достаточно прикоснуться к ней, чтобы обнаружить, что будущее уже здесь, что мы дали ему жизнь и сделали его настоящим.
Источник Х.А.Ливрага, Д.С.Гусман «Сокровенный смысл жизни»
